Глава III

Современная российская социал-демократия в условиях политического плюрализма

 

Современная российская социал-демократия, появившись в конце 80-х годов, имеет целый ряд черт и особенностей, присущих всем постсоветским партийным образованиям. Эти общие черты обязаны своим происхождением специфической российской ситуации последнего десятилетия и, таким образом, представляют собой отличительные особенности, выражающие степень разрыва между политическими партиями России начала века и сегодняшнего дня.

События последних лет показывают, что российские политические партии во многом строятся по западному образцу. Это и не удивительно, поскольку сам процесс ломки советской политической системы и постройки современной российской  был связан с определенными заимствованиями, в основном, западных моделей.

В целом, происходящие в России перемены современная политология укладывает в русло так называемого «демократического транзита», теории которого активно разрабатываются исследователями в последние 20 лет [1] . Особенности российского транзита  в наиболее четкой форме  сформулированы А.Мельвилем, который отметил, что  «не настроения и действия мобилизованных масс сыграли определяющую роль в рассматриваемых нами трансформациях, вызванных преимущественно внутриэлитарными процессами. Иначе говоря, взгляды, ценности и ориентации самого общества были во всех этих случаях факторами во многом вторичными» [2] .

В этом ситуация в чем-то напоминает ситуацию начала века, когда, выражаясь в терминах того времени, социал-демократия привносила «сознательность» в «стихийное» рабочее движение.

Кстати, сами социал-демократы прекрасно осознают эту особенность современного политического процесса. Так, в резолюции VII внеочередного съезда СДПР (12 декабря 1996 года) отмечается, что «до сих пор все политические партии и объединений России работают внутри чрезвычайно узкого политизированного слоя граждан, в основном занимаясь его перераспределением между собой» [3] .

Отличия российского демократического транзита от моделей других стран также и в том, что российское общество в значительной своей части унаследовало из собственного советского прошлого чрезвычайно причудливую и не имеющую аналогов, в том числе и в бывших странах «народной демократии Восточной Европы, смесь ценностей и установок государственного патернализма и так называемой социалистической демократии, идеализированный образ которой вносит своеобразные аберрации в представления о демократическом идеале, нормах и ценностях, о целях демократического транзита, его направлениях, критериях оценки его результатов [4] .

Исследователями уже отмечалось, что вновь возникающие на Западе партии являются, как правило, командами одного лидера [5] , причем различия между старыми и новыми партиями принципиальны. Первые при выборе лидера могут отдать предпочтение опытному, проверенному на лояльность функционеру, вторые вынуждены оценивать, прежде всего,  качества личной харизмы, умение общаться с избирателями, необходимые новой организации для преодоления избирательного порога. Естественно, при отсутствии в постсоветстской России старых партий с устойчивой репутацией фактор лидерства многократно усиливается.

В России более или менее прочная репутация есть только у КПРФ, поэтому избиратель ориентируется тут главным образом на партию, а не на лидера. В остальных случаях авторитет, харизма или известность конкретных лидеров определяют не только успех, но и само существование организации.

Можно согласиться с мнением В.А. Олещук и  В.Б. Павленко, что в большинстве случаев правомерно говорить не столько о партиях, сколько о неких первичных, «протопартийных» формах политической жизни, с сопутствующими этим формам издержками – аморфностью, раздробленностью, чрезмерной идеологизацией, запредельными амбициями лидеров и т.д. [6] .

Часть исследователей делают и более категоричные выводы: «Все усилия сформировать работающую многопартийность провалились. В России нет реальных политических партий, а то, что есть, это скорее политические клубы, группы поддержки отдельных лидеров, «зонтики» для реализации интересов корпоративных группировок» [7] (Л.Шевцова).

Таким образом, для российской политической системы характерна сохраняющаяся фрагментарность политического поля, сочетающаяся с неопределенностью идеологических ориентиров политических партий.

Особенностью российской политической системы является и то, что существует достаточно серьезный и устойчивый разрыв между официальной риторикой и действительностью, между программными и уставными нормами и реальной политической деятельностью, названием партии и ее политической сущностью.

В этих условиях не приходится говорить о приоритете идеологических установок политических партий перед иными (прагматичными) целями на уровне реальной политической практики.

Поэтому при анализе современных российских политических течений особую ценность представляют не только программные документы партий, но и вся доступная совокупность источников, включая выступления и заявления лидеров партий, в которых порой представлена более реальная позиция организации.

Необходимо отметить, что последнее десятилетие политического развития России во многом проходило под знаком периодически проводящихся выборов как на федеральном уровне (Президент,  Государственная Дума Федерального Собрания), так и на уровне субъектов Федерации, что определило и характер политических организаций страны, в подавляющем большинстве ставящих главной своей целью участие и победу в выборах. Направленность на выборы  требует определенного организационного и идеологического устройства партийных образований и политических движений,  своеобразной устремленности на достижение конкретных целей в краткосрочной перспективе, иногда без должного учета долгосрочных факторов. Вынужденные искать предпочтения электората политические организации зачастую начинают «играть» на чужих полях, теряют исходные (заявленные) идеологические и теоретические позиции, вступают в союзы и коалиции, исходя из принципа «проходимости» на выборах (речь идет о 5% барьере на выборах в Государственную Думу).

С другой стороны,  определенное значение имеет в целом непартийный характер российской исполнительной власти, что обусловлено положениями Конституции. Причем, в условиях, когда исполнительная власть обладает серьезными полномочиями, роль партий (особенно не имеющих фракционного представительства в Государственной Думе) объективно сводится только к выполнению функций поддержки или предъявления требований к политической системе в целом или  действиям власти.

Все вышеназванное намного усложняет анализ современного социал-демократического движения России, но не делает безнадежной саму попытку такого анализа. 

Современная политическая панорама России, обнаруживая многие из родимых пятен прошлого, в том числе краткой эпохи многопартийности образца 1905-1908 годов, тем не менее, во многом отличается от всего опыта предшествующих лет. Достаточно отметить, что в современной России насчитывается более 300 партий, что само по себе явление уникальное.

  Для современного российского социал-демократического движения характерна большая степень раздробленности, причиной которой является идейная разобщенность и ориентация на различные образцы социал-демократической теории и практики. Примером такой разобщенности может служить то, что за 10 лет в России существовало как минимум 20 общероссийских партий, организаций и движений, стоящих на социал-демократических позициях. Как уже было сказано в период первой русской революции таких партий было 16, причем большинство из них были партиями национальных окраин России.

Необходимо отметить, что такая раздробленность (хоть и в гораздо меньшей мере) характерна и для европейской социал-демократии, где представлен широкий спектр социальной мысли, от левых в общепринятом понимании социалистов, до правых социал-либералов.

При исследовании российской социал-демократии в поле зрения, прежде всего, попадают организации, сознательно принявшие соответствующие названия и /или проявляющие в программных и уставных документах и в выступлениях лидеров социал-демократические ориентации. К этим социал-демократическим ориентациям (выработанных, в основном, западноевропейской социал-демократией) можно отнести следующие: свобода, справедливость и равенство, солидарность, интернационализм [8] . Причем, весьма важно, что главное в этих ценностях – их взаимосвязь и неразрывность, гармоничное сочетание всех форм демократии – в политике, в экономике, в социальной сфере.

Вместе с тем, в силу указанных общих для всей политической системы России причин, определение границ современного российского социал-демократического движения – задача, не имеющая однозначного решения.

Как было показано выше, для российской  традиции исторически были характерны левые социал-демократы марксистского толка. В связи с этим, российское понятие «социал-демократия» безусловно отличается от западного, отличается не только смысловыми оттенками, но и уровнем разработанности и освоенности. Определенные обстоятельства не позволили социал-демократии самой и обществу в целом довести до смысловой ясности и четкости российское прочтение социал-демократии, что привело в конце концов к тому, что этому понятию стали приписывать смыслы, ему не свойственные.

Неразработанность российского концепта социал-демократии, о котором уже шла речь, приводит к тому, что многие политические образования, повторяя, в сущности, социал-демократические идеи, предпочитают не употреблять ни в своих названиях, ни в программных документах данного словосочетания. Известны даже попытки придумать новые образования на основе «социал-демократии» с приданием ему определенного смысла (специфически российского). Так, партия социальной демократии в своем названии попыталась увязать российское понимание демократии (не в идеальнотипическом плане, а как существующей политической и социально-экономической практики) с определенным редуцированием через атрибут «социальная», что, по мнению организаторов партии, должно означать направленность данной демократии на интересы общества.

Таким образом, на специфическую идеологическую «размытость» социал-демократии наложилась специфическая размытость и российского политического поля. Следствием такой размытости «в квадрате» явилось появление большого количества партий и движений, взявших на вооружение социал-демократические идеи, однако, не находящих пока возможности в какой-либо консолидации друг с другом.

  Разнообразие организаций социал-демократической ориентации, их неустойчивость, постоянные передвижения по политическому спектру и «перевоплощения», приводят  к необходимости выделить часть, наиболее типичных и долговременных партийных образований для анализа особенностей их развития, не оставляя, впрочем, без внимания и остальную часть социал-демократического «семейства».

Анализ программных положений современных российских политических партий позволяет выделить следующие партии России,  преимущественно стоящие на социал-демократических позициях:

  - Социал-демократическая партия Российской Федерации (СДПР),

  - Социалистическая партия трудящихся (СПТ),

  - Российская партия социальной демократии,

  - Народная партия России,

  - Социалистическая партия России,

  - Социалистическая народная партия России.

Кроме того, можно назвать еще целый ряд политических движений, не определяющих себя как партии, но относящихся  к социал-демократическим, такие,  как Российский социал-демократический центр,  движение «Молодые социал-демократы России», «Союз реалистов».

Социал-демократические организации России также входят в ряд общественно- политических блоков и союзов:

  - Общественно-политическое движение «Социал-демократы»,

  - Российский социал-демократический союз,

  - Союз общественных объединений «Российское движение за новый социализм».

  Нельзя не отметить и  зарегистрированное 19 декабря 1998 года общественно-политическое движение «Отечество», позиционируемое организаторами и аналитиками как движение, стоящее между либеральным и коммунистическими направлениями, то есть  близкое к социал-демократическому.  Однако, это движение еще не проявило себя на политической арене и его можно рассматривать только с позиции его будущих перспектив на парламентских выборах.

 Крайне сложно говорить о каких бы то ни было теоретических и организационных принципах современного российского социал-демократического движения в силу его принципиальной раздробленности. Свое выражение эта особенность социал-демократических организаций нашла в целом ряде общих черт.

Очень важно отметить, что исторически социал-демократическое движение современной России создавалось как противовес монопольно правящей Коммунистической партии Советского Союза. При этом часть социал-демократических организаций (прежде всего Социал-демократическая партия России) пытались достичь самостоятельности и влияния путем отрицания  принципов, которых придерживалась КПСС, как теоретико-идеологических, так и организационных. Такое отрицание привело к тому, что современные российские социал-демократы оказались намного дальше от российской традиции левых социал-демократических организаций марксистского толка, чем от современной европейской социал-демократической традиции. Иными словами, российская социал-демократия изначально ориентировалась на образцы  западной социал-демократии, не имея, впрочем, достаточной социальной базы в России для устойчивого развития. 

Первой российской партией социал-демократического направления была образованная в 1990 году Социал-демократическая партия России (СДПР). Сразу после своего создания эта партия заняла жестко аникоммунистическую позицию и рассматривала себя как часть демократического движения против монопольной власти КПСС. Нельзя не согласиться с П.М. Кудюкиным, одним из лидеров СДПР, что такая позиция несколько смазывала социал-демократическую окраску партии и впоследствии стала источником серьезных внутренних трений [9] .

Программные установки российских социал-демократических партий на протяжении последних лет не претерпевали серьезных изменений и отражали, в основном, обычный набор традиционных (для Западной Европы) социал-демократических ценностей. Вместе с тем, например, принятая в 1991 году Программа СДПР к сегодняшнему дню считается самими социал-демократами устаревшей, однако разработка и утверждение новой программы  постоянно тормозится наличием разнообразных течений и фракций внутри и около СДПР. Таким образом, можно сказать, что для СДПР характерна ситуация, сложившаяся в социал-демократическом движении России начал века: наличие единой теоретической программы и масса разногласий по более частным вопросам, причем разногласий достаточно серьезных (по мнению членов партии), чтобы провоцировать непрекращающиеся расколы и разделения.

Что касается самих программных положений, то целями деятельности СДПР признаются обеспечение в Российской Федерации политической, экономической и социальной демократии, борьба за права и свободы личности посредством закрепления этих прав в законодательстве, уважение гуманистических, национальных и религиозных традиций, проведение политики широкой и свободной самоорганизации населения [10] .

  Характерно, что ряд лидеров российской социал-демократии относят СДПР к единственной партии «реальной социал-демократии», подразумевая, что критериями этой «реальности» являются принципы и ценности западноевропейской социал-демократии.  В соответствии с этим подходом выделяют также и так называемых «ложных социал-демократов», то есть партии, программные установки которых ориентированы лишь на государственно-бюрократическое разделение ресурсов в интересах неконкурентного капитала и тех слоев населения, которые по различным причинам стремятся к социально-экономическому иждивенчеству. В частности к таким «ложным социал-демократам» относят избирательный блок «Социал-демократы», Социал-демократический союз [11] , то есть организации, допустившие в своих программах «слишком много либерализма». Не отрицая в целом возможность классифицирования социал-демократических организаций с точки зрения их соответствия канонам западноевропейской социал-демократии, хотелось бы отметить, что такая оценка приводит к сужению всей совокупности политических теорий и практик, на основе которых может развиться российская традиция социал-демократического движения.

Несмотря на определенные различия, для этих политических организаций характерно выдвижение в качестве основных политических принципов  социальную справедливость, активную позицию государства в экономике и в проведении социальной политики,  ориентированность на «средний класс» общества».

Как уже отмечалось выше, российское социал-демократическое движение характеризуется чрезвычайной дробностью.  Начиная с самого первого этапа возникновения социал-демократических групп и до сегодняшнего дня в России существовало и продолжает действовать несколько близких друг к другу партий и движений социал-демократической направленности. Причем в среде этих партий и движений сосуществуют две взаимоисключающие тенденции: тенденция к объединению и тенденция к расколу. Что касается первой тенденции, то практически все социал-демократические организации заявляли в своих программных документах о необходимости создания единого социал-демократического движения.

Однако отсутствие ясной, четкой исторической и осознанной традиции российской социал-демократии привело к тому, что  уже сразу после появления первых организаций социал-демократической направленности в них стали оформляться различные течения: социально-либеральное, «левое», «левоцентристское». Одновременно начали подспудно вызревать три направления в формировании политической позиции и союзов. Одно из этих направлений было направлено на максимально тесный блок с либеральными и общедемократическими течениями и к более или менее полной поддержке российской власти (в лице президента Б.Н. Ельцина). Второе ориентировалось на формирование блока «левой демократии» при активном участии различных организаций, прежде всего профсоюзов, и гражданских инициатив. Третье направление было связана с явлением «изоляционизма», с мнением о том, что именно СДПР – единственно подлинно социал-демократическая организация. Именно по этим трем направлениям  и происходили все расколы и «полурасколы» социал-демократического движения [12] .

Необходимо отметить, что процесс распада КПСС привел к созданию целого ряда организаций, претендующих на социал-демократическую нишу. Стоит их просто обозначить, так как большого влияния на политическую палитру России они не оказывали и не оказывают. Речь идет, прежде всего, о верхушечном Движении демократических реформ (ДДР), просуществовавшем очень недолго. В ноябре 1990 года на основе вышедшей из КПСС части Демократической платформы оформилась Республиканская партия Российской Федерации. В августе 1991 года была учреждена Демократическая партия коммунистов России (с октября 1991 -   Народная партия Свободная Россия, с мая 1994 – Российская социал-демократическая народная партия). Для всех этих образований характерно выделение из рядов КПСС и, соответственно, негативное  отношение к коммунизму вообще.

Вместе с тем, нельзя не отметить, что крах Коммунистической партии Советского Союза привел к появлению и несколько иного направления в российской социал-демократии, материализованного в создании в октябре 1991 года сразу после запрета КПСС Социалистической партии трудящихся и в  выделении левого крыла СДПР. Стоит отметить, что это направление создавалось, в основном, членами запрещенной после августа 1991 года КПСС, ориентированных на опубликованный летом того года проект программы КПСС «Социализм, демократия, прогресс». В заявлении инициативной группы по объединению российских левых сил социалистической ориентации, опубликованном 02.10.1991 в «Советской России», говорилось, что КПСС как политическая структура в ее прежнем виде себя исчерпала, потеряла доверие народа и фактически прекратила свое существование. Авторы заявления предлагали «объединяться всем, кто сохраняет политическую активность и способность к действиям во имя гражданского согласия, мирного конституционного вывода страны из хаоса и развала и создать новую неаппаратную партию единомышленников, разделяющих идеалы свободы, правды, нравственности и справедливости». Таким образом, СПТ создаваясь на членской базе КПСС, как бы объединяла в себе две тенденции: с одной стороны, в нее вошла та часть коммунистов, которая пришла к выводу о необходимости преобразования КПСС в социалистическую или социал-демократическую партию по восточноевропейскому образцу, с другой – те, кто остался верен коммунистической идее, но не возражал против работы в одной организации с социалистами [13] .

Именно СПТ принадлежит инициатива объединения в  1992 году  левых демократических сил, как первой попытки объединить широкий спектр левых от части коммунистов до социал-демократов. Результатом длительных переговоров с участием СПТ, Партии Труда, Российской партии коммунистов, фракции СДПР «Левые социал-демократы» и других более мелких организаций явилось образование в ноябре 1992 года Конгресса левых демократических сил. Конгресс сформировал Консультативный  совет, предполагалось также сформировать общероссийское Содружество демократических левых, однако между входящими в Конгресс организациями сразу же после его создания возникли неразрешимые противоречия и к декабрю 1993 года Конгресс прекратил свое существование.

Несмотря на то, что лидеры СПТ неоднократно заявляли, что их партия не является социал-демократической [14] и этот термин в программных документах не употребляется, основные идеи и принципы партии вполне подходят под определение социал-демократии. Необходимо также отметить, что за время своего существования партия претерпела заметную эволюцию – от умеренно коммунистических идеалов к социал-демократическим [15] . Причем, последняя программа партии (1994 год) предлагает систему ценностей, чрезвычайно близкую к западноевропейской традиции.

Основными ценностями в программе названы: справедливость, равенство, демократия, самоуправление, свобода, солидарность, патриотизм, интернационализм [16] .

Негативное отношение части социал-демократов к КПСС позднее переросло в негативное отношение к КПРФ, что уже не диктовалось необходимостью как-то бороться против монопольной партии, а выражало начало борьбы за электорат, хотя и облеченное в форму борьбы за идею. Однако, это  не принесло социал-демократам никаких дивидендов, так как для СДПР, Российской партии социальной демократии и близким к ним движениям  было характерно упрощенное, не глубокое восприятие КПРФ, как наследницы КПСС (в 1996 году Б.Орлов, один из лидеров СДПР, писал что «в партии Зюганова остались догматики, в большинстве – сталинисты» [17] ).

Критический настрой в отношении КПРФ, хотя и в меньшей степени,  остается и у так называемых «левых «социал-демократов (Социалистическая партия трудящихся, Социалистическая партия России, Социалистическая народная партия России), лидеры которых считают, что «компартия пока  недостаточно демократическая организация, которая не отказалась от принципа демократического централизма и устав которой не позволяет образовывать  не только фракции, но даже платформы» [18] .

  Наряду с оппозиционностью к КПСС на начальной стадии развития для большей части российских социал-демократов было характерно и скептическое отношение к перспективе социализма в стране. В 1990 году П.М. Кудюкин, член Президиума Исполкома СДПР, отмечал, что «социалистические ценности сегодня в нашем обществе утрачивают популярность» [19] . Столь же твердо выступал против понятия «социализм» и О.Г. Румянцев, прямо заявляя, что считать идеологией социал-демократов демократический социализм – это заблуждение. Весьма показательны и следующие слова  О.Г. Румянцева: «Мы должны быть чисты даже в самоназвании, этимологически» [20] .  Такая позиция нашла свое отражение и в программных документах СДПР, в которых не употреблялись понятия «социализм», «социалистический».

  Характерно, что опросы населения в 1990 году действительно показывали, что большинство населения негативно воспринимает само слово «социализм». В частности, проведенное Центром исследования политической культуры изучение общественного мнения дало любопытные результаты; ответы на вопрос «Что такое социализм?» распределись следующим образом

  31% - абстрактная идея, мечта, миф,

  25% - уравниловка и власть серости,

  22% - строй, созданный в таких странах как Швеция, Дания и т.д.

  13% - реализация принципа: от каждого по способностям, каждому по потребностям [21] .

  Таким образом, социал-демократы выражали мнение определенной, довольно большой части населения, но события показали, что абсолютизировать устойчивость этих установок было несколько самонадеянно. В отличие от РСДРП,  СПДР с самого начала своего развития отказалась от того, чтобы считать программной  конечной целью своей деятельности социализм. Однако, то, что можно было сделать основой тактики в определенный период,  как показали дальнейшие события, не годилось для определения  стратегического направления развития социал-демократии.

  Социалистическая партия трудящихся в учредительных своих документах более осторожно подошла к определению перспектив политического развития России,  отказавшись от употребления слово «коммунизм».

Вместе с тем, было однозначно заявлено, что «СПТ стремится вернуть нашу страну на путь подлинно социалистического развития» [22] , причем под социалистическим обществом партией понимается общество, базисом которого является социально ориентированная экономика с сильным государственным сектором и развитыми формами коллективной собственности, а надстройкой служат правовое государство, в котором обеспечен примат закона над властью, закон и власть отражают действительную волю большинства населения России, а также развитые структуры гражданского общества [23] .

  Социальную базу социал-демократии ее лидеры  (П.М. Кудюкин и О.Г. Румянцев) в 1990-1991 годах определяли как «немногочисленные и неопределившиеся новые средние слои», признавая при этом,  что появление социал-демократии в СССР несколько преждевременно [24] .

Несмотря на то, что в программе СДПР и в более поздних документах (материалы VIII съезда СДПР) перспективы партии виделись только в качестве  выразителя интересов организованного рабочего движения и «среднего класса», весьма характерен результат опроса участников второго съезда социал-демократической партии России (октябрь 1990 года), который показал, что актив социал-демократов в значительной мере состоит из интеллигенции и средних слоев. Весьма симптоматично, что среди участников съезда большинство (47%) причисляли себя к либералам. Лишь 4% выступали за то, чтобы российское общество было социалистическим. Среди делегатов съезда совсем не оказалось приверженцев «государственного социализма» и сторонников построения социализма.

  Показательно, что самой далекой от своей партии делегаты второго съезда СДПР  считали КПСС, а самыми близкими партиями блок «Демократическая Россия», Демократический Союз, анархо-синдикалистов. Характерно и то, что 50% участников съезда отвергали марксизм как принципиально неверное учение. Наиболее авторитетными и близкими по убеждениям социал-демократами прошлого и настоящего участники съезда считала Г.В.Плеханова (26%), Ю.О.Мартова (17%), В.Брандта (15%), У.Пальме (14%), Э.Бернштейна (11%), К.Каутского (7%) [25] .

Более определенно о своей социальной базе высказывается Социалистическая партия трудящихся, в документах которой основной целью деятельности  партии  определено «отстаивание жизненных интересов наемных работников умственного и физического труда, коллективных и индивидуальных производителей [26] .

Однако, учитывая современное состояния этих организаций и их скромный численный состав (СДПР – около 4 тысяч человек, СПТ – около 3 тысяч), необходимо отметить, что им пока не удалось подвести под декларируемую социальную базу реальное содержание.

Говоря о  проблеме преемственности между социал-демократами прошлого и современности необходимо отметить, что сами современные российские социал-демократы отнюдь не стремятся выглядеть наследниками РСДРП. Несмотря на то, что на Учредительном съезде СДПР  (май 1990 года) депутаты почтили память членов РСДРП, погибших в годы коммунистического террора [27] , вопрос о преемственности СДПР и социал-демократами начала века больше не поднимался ни в выступлениях, ни в принятых съездом документах. Более того, уже после съезда лидер партии О.Г. Румянцев определенно заявил, что «СДПР не считает себя правопреемницей традиционных социал-демократов России», а является современной партией «со значительным преобладанием социал-демократии правой (в европейском смысле), социально-либеральной ориентации, но не отрицающей наличия в партии и левого течения» [28] .

Называя причины неудач социал-демократов в Восточной Европе, Румянцев приводит и такую причину, как «увлечение исторической ностальгией и проблемами исторической преемственности с теми социал-демократами, что делали красную революцию» [29] .

 Иными словами, по мнению лидеров СДПР заявлять о какой бы то ни было преемственности не только не правомерно, но и даже не обоснованно с точки зрения  эффективного дальнейшего развития партии.

Однако,  во многом такая ситуация объясняется тем, что в среде социал-демократов, как среди левых, так и среди правых, не оказалось людей хорошо знакомых с теорией и практикой социал-демократии прошлого. В лучшем случае среди участников социал-демократического движения в современной России были люди, в большинстве своем знающие и ориентирующиеся в западноевропейской социал-демократии, даже профессионально занимающиеся ее изучением (Б.С. Орлов, О.Г. Румянцев и др.).

Именно Б.С. Орлов призывал своих коллег в 1991 году «при решении проблем в первую очередь опираться на опыт сложившийся десятилетиями в других странах социал-демократической политической культуры» [30] .

Сходным образом решают вопрос о преемственности и другие социал-демократические организации России. Например, лидеры СПТ видят преемственность с «наиболее прогрессивной частью традиций и идеологии КПСС» [31] , а не с социал-демократами прошлого.

В 1990 году  член Президиума Исполкома СДПР П.Кудюкин отмечал, что главной потребностью российского общества, на которую должны ответить социал-демократы, является модернизация. Причем далее Кудюкин пояснял, что «поскольку модернизация в России, по крайней мере до сих пор – всегда происходила как вестернизация, заимствование с Запада, видимо, формирование партийно-политической структуры у нас будет происходить со значительными перекличками с тем, что есть на Западе, прежде всего в Западной Европе» [32] .

В таком же ключе о социал-демократической партии, как о «партии возврата в Европу», писал в своей программной статье тогдашний лидер СДПР О.Г. Румянцев: «Мы - больше западники, но можем и обязаны создать в России условия для диалога западников и почвенников» [33] .

Таким образом, среди социал-демократических партий России идея преемственности с социал-демократией прошлого особой популярностью не пользуется. По всей видимости, гораздо большую выгоду приносят заверения в близости российских партий к западноевропейской модели социал-демократии. Об этом, кстати, довольно откровенно говорят и сами социал-демократы, отмечая, что одной из реальных негативных перспектив их движения является перспектива имитировать участие в действительной политической жизни и «стричь купоны с наших западноевропейских коллег» [34] .

Как еще одну существенную черту социал-демократического движения России можно выделить большое количество организаций, которые не являются партиями, в полном смысле этого слова, а, по сути, являются движениями, со всеми присущими политическим движениям атрибутами. В данном случае важно отметить такие признаки как отсутствие жесткого фиксированного членства в организациях и, как следствие, возможность состоять в нескольких организациях одновременно, причем даже в руководящих органах организаций (что на практике и происходит). Отсюда большая степень «перетекания» людей из одной организации в другую, причем даже на уровне признанных лидеров.

Характерным примером может служить активно формирующееся в последнее время движение «Отечество», которое претендует на объединение всех близких  к социал-демократическим ценностям организаций.

Немалую  роль в дезорганизации социал-демократического движения играло гипертрофированное  стремление к демократизации внутриорганизационной политики, часто не обоснованное соображениями эффективности политической деятельности. В начале это было связано с необходимостью преодоления наследия КПСС и стремлением разрушить заложенные ею стереотипы построения организации. Общим мнением социал-демократов было то, что «железная дисциплина и многомиллионное участие сплоченных масс – это из эпохи доинформационной революции» [35] . Дело в том, что технологические достижения современного информационного общества создают принципиально иную ситуацию в политическом общении. Возможность доставки информации «на дом» обесценивает многие прежние формы  политической активности граждан, что, по мнению социал-демократов, должно привести к смене традиционных форм мобилизации населения. Этот тезис активно разрабатывается в последнее время западными исследователями, исходя из практики, сложившейся в западных странах, например, фон Бейме так описывает ситуацию в Европе в целом: «Мобилизация масс стала редкостью. Когда это случается, то происходит по большей части через средства массовой информации, а не через митинги, которые сохраняются не из-за их эффективности, а чтобы доставить удовольствие членам партии» [36] . Взяв на вооружение этот тезис, социал-демократы принялись строить свои организации по принципам, сходным с принципами построения современных западноевропейских партий.

В период возникновения социал-демократических организаций (1989 – 1991 гг.) практически  во  всех создавался  институт  сопредседательства, отсутствовала четкая иерархия, низовым группам придавалась большая автономия. Даже в такой  идейно близкой (в то время) к КПСС партии как Социалистическая партия трудящихся на I съезде в октябре 1991 года было принято решение о коллегиальном руководстве организацией, причем было избрано 7 (!) сопредседателей, что не могло не отразиться на общей  организованности партии. Однако последующие события и кризис в партии привели к необходимости к  введению уже на II съезде СПТ поста председателя партии, хотя при этом институт сопредседателей сохранялся [37] .

Похожая ситуация была и в СДПР, на Учредительном съезде  которой (май 1990) был избран коллегиальный орган управления партией – Президиум, состоящий из сопредседателей. Однако, по результатам более чем двухлетней работы партии,  в конце 1992г на IV съезде СДПР в Устав  были внесены изменения, отражающие потребности в более жесткой организации и уменьшения степени коллегиальности руководства;  был  введен пост Председателя партии, у которого было три заместителя. Вместе с тем, достаточно громоздким оставалось Правление партии, состоящее из 44 человек (24 было избрано на съезде, 20 мест заполнялось путем делегирования представителей с мест). На самом съезде изменить такое положение дел не удалось, но уже на первом после съезда пленуме партии из числа членов Правления был избран более узкий орган – Политсовет, состоящий из 11 человек [38] .

Необходимо отметить, что практически все социал-демократические партии отказались в своих уставах от принципа демократического централизма, однако, адекватного и эффективного принципа построения организации до сих пор партиями не найдено. Стремление усилить дисциплину в рядах партии обычно оборачивалось тем, что начинался процесс дробления и разделения организации.

Современные социал-демократы, в отличие от своих исторических предшественников, не являются первопроходцами в деле построения политических организаций, отсюда отсутствие серьезных споров о выборе организационной модели  партии. Однако, декларируемая в уставах партий опора на местные первичные организации, вступает в противоречие с верхушечным характером организаций.

В программных документах большинства социал-демократических партий признается, что условием решения всех задач партии является укрепление партийной дисциплины и рост ее численности. В документах СДПР отмечается, что особое внимание партии должно обращаться на развитие и укрепление территориальных и региональных организаций, которые являются основой  партии; приоритетной целью в организационной политике признается переход к системе финансирования партийной работы за счет партийных взносов и реализации конкретных программ, ориентированных на общественные интересы. Первоочередной задачей СДПР в области партийного строительства признается  разработка плана развития территориальных и региональных организаций СДПР, основывающийся на поэтапной организационной и финансовой поддержке регионов с целью вывода их на режим самофинансирования и самоподдерживающего развития [39] . Как видно из этих принципов, в СДПР пока не сложилась четкая региональная структура организации, ее построение является задачей завтрашнего дня. Вместе с тем, из программных документов СДПР видно, что политика партии по отношению к местным организациям характеризуется большой степенью свободы, данной региональным отделениям.

В действующей программе Социалистической партии трудящихся (1994 год) также подчеркивается самостоятельность региональных организаций в рамках Программы и Устава в решении всех вопросов своей деятельности, свободное образование различных идейных платформ и иных групп, гарантированные права меньшинства на пропаганду своей точки зрения по любому вопросу партийной жизни [40] .

Таким образом,  организационные принципы построения социал-демократических партий в России находятся в настоящее время в периоде становления. Безусловно, что социал-демократические организации привержены демократическим началам в устройстве своих партий, однако эта демократичность подчас граничит с аморфностью и политической бесформенностью. Именно поэтому,  в целях преодоления аморфности в 1990-1993 годах  для организационного устройства партий социал-демократической направленности была характерна тенденция уменьшения роли коллегиальных органов с одновременным введением постов единоличных лидеров партий, что, впрочем, не привело к созданию организаций по типу «массовых» партий в терминологии М. Дюверже (каковой была, в сущности, РСДРП). Социал-демократические  партии остаются примером  кадровых партий, для которых характерно общая аморфность структуры; отсутствие жесткой регламентации членства в партии и регулярной процедуры взимания взносов.

Однако, необходимо отметить, что выраженная в организационном вопросе аморфность является лишь следствием общей  «непроявленности» концепции современной российской социал-демократии. Подтверждением этому могут служить различные высказывания лидеров социал-демократии, например лидера правого крыла социал-демократии О.Г. Румянцев, который  в 1992 году со всей ясностью заявил: «Готовых чеканных ответов у нас нет и не будет: современные социал-демократы – партия поиска» [41] .           Необходимо отметить, что именно 1992 год был годом наибольшего политического успеха социал-демократов в России, не приведший, однако, к каким-либо «находкам»  в результате такого «поиска».

Нельзя не отметить и такой немаловажный фактор как роль межличностных отношений и личных амбиций лидеров социал-демократических организаций. В результате постоянной борьбы за влияние между лидерами для всех партий этой ориентации характерны многочисленные расколы, причем эти расколы происходили на фоне не прекращающихся призывов к объединению всех социал-демократических сил.

  Причины многочисленных расколов социал-демократических организаций достаточно разнообразны, однако, думается, что основой их все же послужила  слабая теоретическая проработанность положений концепции российской социал-демократии. Участие в работе исполнительной и законодательной власти, общая непростая обстановка в стране выявили целый спектр различных позиций как среди партий социал-демократической направленности, так и внутри организаций.

По всей видимости, ориентация на опыт западноевропейской социал-демократии, с одной стороны,  и учет российских реалий, с другой, ставят перед социал-демократами неразрешимый на сегодняшний день  вопрос: что должно являться приоритетом в определении политики партии?

  В программных документах социал-демократических партий достаточно осторожно заявляется об «учете опыта социал-демократии в России и за рубежом» [42] , учете и анализе тенденций мирового развития [43] .

Однако на практике происходит столкновение готового опыта и развивающейся, не стоящей на месте политической практики.

Общей чертой всех российских социал-демократические партий (как и их исторических предшественников) является  то, что они всегда выступали и выступают за многопартийную политическую систему. Будучи порождением  всплеска многопартийности в 1988-1991 годах, эти партии пытаются найти свою нишу в многоцветье российской партийной системы.

Будет уместным привести соображения австрийского политолога А.Пелинки, который, изучив практику деятельности социал-демократических партий в Европе, считал, что в обычных плюралистических партийных системах, двухполюсных, не поляризованных и не центростремительных, социал-демократия в принципе всегда является одним из двух полюсов (наиболее характерный пример – Великобритания). В умеренно плюралистических  системах, также двухполюсных, однако центростремительных и частично поляризованных, социал-демократия или является одним из двух полюсов, или доминирует на одном из них. Это подтверждает пример Франции. Социал-демократия может стать силой третьего порядка лишь в экстремальных плюралистических системах, многополюсных и центростремительных (Италия) [44] . Из этого следует вывод, что для социал-демократии более выгодна концентрированная партийная система, чем деконцентрированная. Конкуренция со стороны одной партии для нее более благоприятна, чем соперничество многих. Социал-демократии никогда не угрожала опасность  со стороны двухпартийной системы; она, как правило, всегда извлекала пользу из такой ситуации, являясь доминирующей левой партией. В условиях многопартийности возрастает значение коммунистических партий, а также левосоциалистических раскольнических движений; при более концентрированной партийной системе повышается значение социал-демократии.

В соответствии с этими рассуждениями сложившаяся в России партийная система не слишком выгодна для разрозненных сил социал-демократии, что и доказывает их реальная политическая практика. Можно отметить, что наиболее успешный для социал-демократов период был в 1992 году, когда СДПР и Народная партия Свободная Россия, соперничавшие между собой, стали фактически «полуправительственными» партиями. Члены СДПР – народные депутаты РФ пользовались авторитетом в демократическом крыле депутатского корпуса, ряд ее лидеров занимали ответственные посты в органах представительной и исполнительной власти. Так, член президиума СДПР О.Г. Румянцев  занимал важный пост секретаря Конституционной комиссии Верховного Совета РФ, по рекомендации СДПР министром труда был назначен А. Шохин (хотя он не был членом партии), с ним партия заключила соответствующее соглашение о взаимодействии,  П.М. Кудюкин был заместителем министра труда. Социал-демократы издавали газеты «Альтернатива» (Москва), «Сфера» (Саратов). Лидер НПСР был вице-президентом России, партия располагала одной из крупнейших фракций на Съезде народных депутатов РФ, ее члены занимали несколько  министерских постов. СПТ играла заметную роль в формировании объединенной оппозиции. Стоит отметить и тот факт, что численность членов СПТ в конце 1991 года достигала 70-100 тысяч человек [45] . Однако после создания в феврале 1993 года КПРФ и в результате массового перехода в нее членов Социалистической партии трудящихся, численность СПТ упала до 7 тысяч человек [46] .

В Европе социал-демократы всегда были парламентской партией. Для них демократия всегда была системой, основным пунктом которой являлось народное представительство, покоящееся на принципах всеобщего, равного и свободного избирательного права. Однако, как традиционные, так и современные теории социал-демократии не ограничиваются усовершенствованием парламентаризма. Парламентаризм  - это историческое завоевание, но не конечная цель демократии. Отсюда дискуссии в среде западноевропейской социал-демократии о советах, как дальнейшей форме развития парламентаризма [47] .

Однако, ориентирующиеся на западноевропейский социал-демократизм российские партии, далеки от подобных дискуссий.

Необходимо отметить, что все партии социал-демократической ориентации России провозглашают себя партиями парламентского типа, то есть главной своей задачей видят участие в избирательной кампании, завоевание симпатий избирателей, вхождение в парламент.

В этом еще одно существенное отличие от партий начала века, которые создавались как нелегальные организации, хотя и признающие необходимость парламентаризма, но основную часть своей деятельности посвящавшие иным формам работы с населением.

Как уже было отмечено, нацеленность на парламентскую деятельность          требует от партий определенного организационного и идеологического устройства,  своеобразной устремленности на достижение конкретных целей в краткосрочной перспективе, иногда без должного учета долгосрочных факторов. В случае с социал-демократическими партиями, которые не могут претендовать на поддержку достаточного числа избирателей, это выражается в необходимости активно строить свою коалиционную, блоковую политику, чтобы войти в представительные органы, хотя бы в блоке с близкими партиями.

Социал-демократы современной России всегда были готовы к таким коалициям. Уже в 1990 году  лидеры СДПР заявляли, что они «сторонники широких коалиций демократических сил», и даже: «мы не ставим никаких ограничений для участия в таком блоке» [48] . Самыми близкими союзниками СДПР считала для себя партии либерального направленности, видя залог этой близости в том, что «будучи приверженцами свободы, современные либералы также выступают за социальную политику, поддерживают социальное государство» [49] . Ориентация на западноевропейский опыт заставляла СДПР искать сотрудничества именно с либеральными партиями, однако претворение этого опыта на российской почве вряд ли можно считать удачным.

В декларации учредительного съезда СДПР провозглашалось, что эта партия входит в жизнь как парламентская партия, стремящаяся получить право на реализацию своей политики через поддержку народа на выборах и иным демократическим путем. Этот тезис уже тогда подтверждала сама жизнь – 51 делегат съезда был народным депутатом [50]

Принципиальный курс социал-демократов на объединение всех последовательных демократических сил  и начавшийся процесс объединения с частью Республиканской партии России привели к образованию объединенной парламентской фракции СДПР и РПР на II (внеочередном) съезде Верховного Совета РСФСР. Фракция активно работала и к концу съезда насчитывала около 60 человек [51] .

В 1990-1993 годах СДПР входила в либеральный блок «Демократическая Россия», однако, выйдя из него в 1993 году, действовала в основном самостоятельно, вступая в коалиции и блоки только накануне избирательных кампаний. Идейная разобщенность партии привела к тому, что в ходе подготовки  к выборам в Государственную Думу в 1993 году СДПР разделилась на три части: правый фланг во главе с А.Г. Головым вошел в предвыборный блок «Явлинский – Болдырев – Лукин» одним из учредителей, что дало партии два депутатских мандата; центр во главе с О.Г. Румянцевым (выделившийся из СДПР Российский социал-демократический центр) – в «Гражданский союз; а левый фланг (Объединенные социал-демократы) вообще в выборах не участвовал. На последних парламентских выборах (зима 1995 года) партия вновь разделилась: фракция А.Г. Голова выступила с инициативой создания избирательного объединения «Социал-демократическая Россия», а Объединенные социал-демократы присоединились к Российскому социал-демократическому   союзу,   образовав   на   его   базе   блок   «Социал-демократы». Однако, в итоге выборов этот блок не смог преодолеть пятипроцентный барьер, набрав 0,13% голосов. В результате в Государственной думе оказалось только 5 представителей СДПР, причем все по списку движения «ЯБЛОКО» [52] .

Не более удачным можно признать и избирательные кампании Социалистической партии трудящихся, которая выбирает своих союзников, естественно, из другого политического спектра (в основном патриотического направления), но с таким же результатом. На III внеочередном съезде СПТ (октябрь 1993 года) был рассмотрен вопрос об участии в выборах в Думу. Указав на «недемократический характер» предстоящих выборов, отсутствие равных возможностей в избирательной кампании, необычайно сжатые сроки ее проведения съезд, тем не менее, постановил принять участие в выборах.  СПТ совместно  с Союзом возрождения России (предшественником Конгресса русских общин), Союзом казаков и Союзом нефтепромышленников сформировали блок «Отечество», который не смог собрать необходимое количество подписей и не был зарегистрирован. На выборах 1995 года СПТ участвовала в составе избирательного объединения Конгресс русских общин, не преодолевшего в итоге пятипроцентный барьер. Представительство СПТ в Государственной Думе ограничивается тремя депутатами [53] .

Для других партий и движений социал-демократической ориентации характерно усиление активности только в предвыборный период, однако, ни одно из этих образований не смогла преодолеть пятипроцентный барьер. Необходимо отметить, что возникновение непосредственно перед выборами целого спектра объединений и блоков, претендующих на «левоцентристскую» нишу, можно рассматривать как знак того, что эта ниша пока не занята. На основе возникших перед выборами объединений (не прошедших в Думу) уже в 1996 году были созданы Социалистическая партия России (на основе части структур «Блока Ивана Рыбкина»), Социалистическая народная партия России (на основе блока «Мое отечество»).

Таким образом, социал-демократия оказывается фактически не представленной в законодательном органе РФ и лишена возможности активно влиять на проведение государственной политики. Учитывая, что социал-демократические организации формировались именно как парламентские партии, нацеленные на выборы, непопадание в парламент делает их структуры малопригодными для применения иных форм политического участия и мобилизации населения.

Говоря о современной российской социал-демократии, нельзя не отметить и проблему потенциальной близости к социал-демократии Коммунистической партии РФ. Эта близость осознается как внутри партии (куда в 1993 году перешло подавляющее большинство членов Социалистической партии трудящихся), так и вне ее. Вопрос о постепенном превращении КПРФ в социал-демократическую партию встал сразу после ее создания. Активно этот вопрос стал обсуждаться, начиная с 1994 года, когда стало ясно, что КПРФ оказалась очень удачно «встроена» в российскую политическую систему [54] .

Опрос населения в 1997 году показал, что 13% опрошенных считают КПРФ социал-демократической организацией. А на вопрос «какой быть КПРФ?», 21% опрошенных ответили, что единственный шанс для КПРФ сохраниться в политике – стать социал-демократами западноевропейского толка [55] .

Однако в самой КПРФ дискуссии на эту тему стараются не вести. Очевидно, что любые изменения политического лица партии сопряжены с риском потери части голосов избирателей на выборах. В условиях жесткой конкуренции на политическом рынке пойти на такой шаг, можно лишь четко просчитав конечный результат.

Вместе с тем, нельзя не отметить, что у КПРФ имеется целый ряд признаков, позволяющих ставить вопрос о степени ее близости  к социал-демократии. Это и признание коммунистами необходимости многопартийной политической системы, декларируемая опора на «людей труда» [56] (а не только на пролетариат), социализм, как ближайшая и необходимая перспектива для России. В связи с этим не только политики, но и серьезные исследователи отмечали, что существует возможность «смены «оболочки» КПРФ – преобразовании (или перелицовки) ее в левую – социалистическую/социал-демократическую – партию европейского образца» [57] . Однако, основные программные установки КПРФ, отличающие ее как партию коммунистическую, остаются неизменными, что заставляет рассматривать ее лишь как «потенциально социал-демократическую», но без уверенности в том, что эти потенции когда-нибудь реализуются.

Таким  образом, можно сделать выводы, что современные социал-демократические партии России объективно и на уровне самоосознания более тяготеют к западноевропейской социал-демократии, чем к образцам социал-демократии России начала века. Причем это тяготение выражается как на теоретико-идеологическом уровне (основные принципы, положения), так и на практическом (организация партии, методы политической борьбы). Вместе с тем, существует определенное генетическое и концептуальное единство,  понимаемое не как прямое родство, а как родство через ряд переходных структур, в данном случае такими структурами явились КПСС и западноевропейская социал-демократия. Именно через эти политические образования (не всегда напрямую, часто через посредников) современная российская социал-демократия и  восприняла и воспринимает свои политические ценности. Причем, если в случае с КПСС эти ценности воспринимаются, в основном, через отрицание, то в случае с западной социал-демократией происходит прямое заимствование основных принципов политического движения. Однако такое заимствование не приводит социал-демократов России к сколько ни будь явным политическим успехам, что может говорить о том, что в странах, значительно различающихся по своей политической культуре, схожие факты, относящиеся к определенной характеристике партии, могут существенно различаться по своему значению и по приносимым результатам. 

Преемственность же с социал-демократами прошлого носит скорее спонтанный, случайный, неосознанный,  чем направленный характер. В большинстве случаев современная социал-демократия далеко отошла от своих предшественников. Прежде всего, это касается таких вопросов как -  критическое отношение к коммунистической (а у части социал-демократов даже к социалистической) идеологии; отрицание классовой борьбы и признание необходимости сотрудничества классов, ориентация на широкие слои «нового среднего класса» и всех трудящихся; признание необходимости эволюционных преобразований в обществе, вместо революционных; безусловное признание парламентаризма как универсальной ценности; отрицание принципа демократического централизма как основы организационного построения партии, курс на создание  кадровых, а не массовых политических партий; приоритет при создании коалиций союзам с партиями либеральной направленности.

Неудачи и откровенные провалы партий социал-демократической ориентации, причем от самых левых (СПТ) до близких либеральным идеям (СДПР, Партия самоуправления трудящихся, Партия социальной демократии), позволяют предположить, что в России присутствуют устойчивые факторы (проблемы), препятствующие развитию и закреплению на политической арене, превращению во влиятельную политическую силу партий этого типа.

Среди этих факторов можно указать следующие:

- Анализ показывает, что для большинства социал-демократических организаций не просто характерна ориентация на западноевропейскую модель социал-демократии,  во многом такая ориентация является системообразующим признаком российской социал-демократии, главным критерием в идентификации и самоидентификации как политической партии.

- В 1990-1992 социал-демократы явно переоценили гибкость и подвижность общественного сознания и масштабы происшедших в общественном сознании перемен в части, касающейся отношения к социалистическим ценностям. События показывают, что социалистические ценности, ненадолго уйдя в глубь, вновь возвращаются и требуют своего выражения, артикуляции.

- Такая переоценка либеральных потенций российского общества, с одной стороны, а с другой, недооценка устойчивости социалистических ценностей, привели социал-демократов к стратегической направленности на западноевропейскую социал-демократию, близкой  к социал-либерализму.

- Начав свое развитие с туманного представления о своей социальной базе, социал-демократы и сегодня с трудом ее определяют и находят. «Неоформившиеся новые средние слои» в Росси так и остались неоформленными, что предполагало для социал-демократов смену приоритетов, которой не было сделано.

- Единственной нишей, откуда социал-демократы могли бы «заимствовать» сторонников, были и остаются коммунистические партии. Поэтому последовательно антикоммунистическая линия большей части социал-демократов (правые социал-демократы, социал-либералы  СДПР), приведшая их  к небольшому тактическому успеху (около 5% населения, поддерживающих социал-демократов в 1990 году), в стратегическом плане на фоне происходящих в стране событий оказалась несостоятельной. Надежды на рост в стране сознательных избирателей с социально-либеральными установками не оправдались.

- Российские социал-демократы, ориентируясь на западноевропейскую социал-демократию, не учли фактор растущего национального самосознания россиян,  укоренения устойчивого мнения об уникальности и самобытности судьбы России, несводимости ее к опыту других, особенно западных, стран. Возникло объективное противоречие между прозападнически ориентированными социал-демократическими организациями и усиливающейся тенденцией в обществе к осознанию уникальности российского пути развития.  Это растущее национальное чувство требовало адекватной артикуляции на политическом уровне, однако, на этот вызов социал-демократы, зажатые в рамках западноевропейского образца, отреагировать должным образом не сумели, да и не стремились  к этому.

- В период с 1990 по 1998 годы социал-демократы не смогли выдвинуть ярких лидеров общероссийского масштаба, обладающих харизматическими чертами.

 И еще одну причину именно такого развития современной отечественной социал-демократии хотелось бы обозначить. Как ни странно, возможно именно отсутствие в СССР, а затем и в России, полноценной историографии российского социал-демократического движения начала века, могло быть одной из причин нынешних весьма скромных политических успехов социал-демократии и роста влияния Коммунистической партии Российской Федерации.

Как уже отмечалось выше, обращает на себя внимание тот факт, что у истоков социал-демократического движения в современной России стояли люди, отлично знающие западноевропейскую социал-демократию, профессионально занимающиеся ее изучением (Б.С. Орлов, О.Г. Румянцев и др.). Однако людей, столь же хорошо знающих российскую социал-демократическую традицию, просто не оказалось. А поскольку политическая практика строится, в большей мере, по уже существующим образцам (как и политическое поведение населения), то неудивительно, что опыт российской социал-демократии начала века остался невостребованным ни одним политическим движением.

---